2018/10/12 09:51:53

Андрей Голов, «Код безопасности»:
Наша профессия будет одной из самых востребованных в деле борьбы с Матрицей

Генеральный директор «Кода безопасности» Андрей Голов в преддверии 10-летнего юбилея компании рассказал в интервью TAdviser о планах и стратегии развития, новых продуктах, зарубежной экспансии и рисках тотальной цифровизации.

Андрей
Голов
Информационная безопасность стала частью обороноспособности страны

Геополитическая обстановка становится сложнее, и все чаще мы слышим истории о шпионах и хакерах с той и с другой стороны. Влияет ли этот фон на спрос государства на решения в области информационной безопасности?

Андрей Голов: Безусловно, информационная безопасность стала приоритетной для государства. На любых международных встречах президент обсуждает эту тему если не первым, то вторым или третьим вопросом. Такого еще несколько лет назад не было. Но интересно то, под каким углом все это преподносится. Обсуждается не столько сама информационная безопасность, сколько попытки манипуляций с информацией или с бизнес-процессами, связанными с ее обработкой. Ведь активно идет автоматизация процессов, в том числе, процессов управления государством. Эти процессы требуют защиты.

Вы имеете в виду взломы, утечки?

Андрей Голов: Да. Раньше выборы можно было провести без системы ГАС «Выборы», а сейчас они проводятся только через эту систему и никак иначе. И воздействие на систему чревато рисками нарушить деятельность государства. Это относительно новый тренд.

Как, на ваш взгляд, обстоят дела с системой управления информационной безопасностью в стране?

Андрей Голов: Важно, что у нас, в отличие от многих других развивающихся стран, очень стройная, своя, никем не навязанная система управления информационной безопасностью. У нас есть законодательная база, есть министерства и ведомства, которые выполняют роль регуляторов. Их сейчас становится больше в силу повышения значимости этой темы. Вся деятельность у нас лицензируемая – лицензируются компании, которые создают продукты, оказывают ИБ-услуги. Продукция сертифицируется. Вся эта система регламентирована – и это очень хорошо, поскольку есть четкий алгоритм, понятно, кто за что отвечает.

Как выглядит сама система управления?

Андрей Голов: Информационная безопасность стала частью обороноспособности страны, т.е. за эту тему отвечает, по сути, президент. Дальше начинается конкретика. Ну, например, критичная информационная инфраструктура. За аудит соблюдения требований в государственных информационных системах отвечает ФСТЭК, за защиту персональных данных – ФСТЭК и ФСБ, за военную тематику – Министерство обороны. Очень важно, что не стало хаоса в этом вопросе.

Можно ли определить тот момент, когда был положен конец хаосу?

Андрей Голов: Четкую границу, наверное, определить сложно, но шаг вперед был сделан с переменами во ФСТЭК и с назначением заместителем директора службы Виталия Лютикова в 2016 году. А в 2017 году, наверное, произошли изменения и в ФСБ. Картина рынка поменялась.

В руководстве ФСБ тоже произошли изменения?

Андрей Голов: Произошла смена акцентов. Традиционно ФСБ отвечала за защиту государственной тайны и высших органов госвласти, а конфиденциальная информация для них была не в приоритете. Также надо понимать, что у их специалистов сильная экспертиза в определенных областях – в криптографии, в математике, в узких системах, в защите информации, связанной с гостайной. Но при этом нет значительного опыта в ИТ-системах массового обслуживания, которые работают в масштабах страны и имеют миллионы пользователей.

И тут появилась тема цифровой экономики, термин «публичная криптография». А наследие-то по использованию той же криптографии старое - инструкция ФАПСИ еще 20-летней давности. Все это, конечно, вынуждает пробуксовывать в существующих реалиях, особенно когда речь идет о распространении и эксплуатации криптосредств. Хотелось бы их видеть во всяких гугл-маркетах, апсторах, а нельзя. Поэтому есть определенные сложности, но ФСБ сейчас ведет трудную кропотливую работу. Они стали гораздо активнее, они сейчас гораздо больше прислушиваются к мнению рынка и ведут диалог с разработчиками.

«Коду безопасности» 10 лет. Как изменился за это время спрос на ваши продукты?

Андрей Голов: Когда наша компания начинала свою деятельность, мы старались убеждать клиентов, что мы им нужны. А сейчас наоборот – спрос превышает предложение. Перед нами в большей степени стоит задача сделать, нежели продать.

Спрос растет на готовые решения или на заказные разработки?

Андрей Голов: Заказные разработки – это тупиковый путь. Ведь чем больше вендор уходит в заказную разработку, тем больше повышает себестоимость продукта. Мы отказались от идеи узких, нишевых решений: суммы контрактов там вроде впечатляющие, но себестоимость всегда оказывается выше. Получается бессмысленное инвестирование, потому что полученный опыт работы над одним решением невозможно перенести на другое. Мы сумели сделать коробочные продукты во всех направлениях. У нас есть конвейер и мы можем себе позволить развивать новые технологии без ущерба для существующих решений.

Какова структура этого растущего спроса?

Андрей Голов: Мы занимаемся чисто инфраструктурной безопасностью. То есть, мы - фундамент всего. Как бы это дико ни звучало, но от антивируса можно отказаться, а от компьютерной сети отказаться нельзя, от аутентификации отказаться нельзя, от единого каталога, от разделения потоков сетей отказаться нельзя. Поэтому наше преимущество в том, что мы - основа, мы находимся между ИТ-инфраструктурой и приложениями. Мы обеспечиваем безопасность сети, рабочих станций, виртуализации, мобильности.

В чем состоит наша продуктовая эволюция? Пять лет назад все бились за сертификат. Главным было обеспечить соответствие требованиям законодательства. И даже решения не всегда внедрялись: что-то приобреталось и тут же клалось на полку. То есть безопасность была «бумажной». Как зародилась масштабная коррупционная схема при внедрении ИТ в ПФР при участии «Техносерва» и «Редсис». Подробности 38.7 т

Года три назад информационная безопасность стала частью ИТ-инфраструктуры. Мы стали очень тесно работать с ИТ-директорами. У «Кода безопасности» произошла продуктовая революция, смена поколений продуктов – мы из вендора SMB-решений выросли в Enterprise – это когда у тебя десятки тысяч пользователей, тысячи сетевых устройств по всей стране. И теперь нас не испугать большим проектом: у нас за плечами «Платон», НСПК, ФИФА и многие другие. Все проекты для таких заказчиков социально значимы, и провалы там просто недопустимы.

Затем вновь поменялся акцент в разработке продуктов. Если раньше нужно было решать именно инфраструктурные задачи – чтобы сеть работала, чтобы она мониторилась, управлялась, то года полтора назад возникла потребность, чтобы все это было еще и безопасно. Как бы дико это ни звучало, но спустя 20 лет от продуктов по безопасности потребовали безопасности.

Как меняется спрос с точки зрения отраслевой структуры?

Андрей Голов: Раньше генераторами спроса были федеральные ведомства. Их конечное количество и у них конечный бюджет. Затем возник спрос со стороны госкорпораций, таких, как, например, Роскосмос или Ростех. У них появляется автоматизация ключевых бизнес-процессов, управление финансами и т.д. Появляется единая бюджетная система, которую необходимо обезопасить в рамках, например, 600 предприятий.

А затем стали подтягиваться и коммерческие заказчики. Хотя в связи с изменениями нашей экономики я уже не могу однозначно сказать, кто коммерческие, а кто государевы. К какой категории, например, отнести Банк ВТБ? У таких заказчиков бизнес-процессы и ИТ-инфраструктура гораздо сильнее развиты по сравнению с ФОИВами. Она территориально распределенная, там есть множество отделений, работает большое количество людей. Тем не менее, мы сумели встать в основу их ИТ-инфраструктуры и обеспечить безопасность.

Появляются также заказчики, которые традиционно ориентировались на западных вендоров – такие, как, например, Роснефть. И могу сказать, что там миграция происходит не ради «бумажной» безопасности. Мы реально конкурируем качеством решений. Да, мы еще не догнали иностранных конкурентов. Наверное, если говорить про сети – 4-5 лет разницы между нами. Но для тех задач, которые решают наши заказчики, вполне хватает нашего функционала. Например, мы не поддерживаем 1 терабит файерволинга, но мы можем сделать 80 гигабит, что более чем достаточно для существующих сетей. И главное - мы единственные российские ИБ-вендоры, способные это сделать.

Андрей Голов: Знаете, не случилось такого, что пришел добрый дядя и сказал: «Всем импортозаместиться!». Заказчики всегда делали и делают конкурентное сравнение. Все равно их всегда интересует функциональность и стабильность. Мы, наверное, берем больше не своим происхождением, а тем, что мы ближе к заказчикам - можем подставить плечо, послушать их запросы, сделать по их просьбе функциональные доработки, которые иностранцы будут делать три года. Ведь даже наша Роснефть для зарубежных вендоров – это сравнительно небольшой заказчик, а рынок России для них – это 2-3% от мирового оборота.

Кто ваши иностранные конкуренты?

Андрей Голов: В сетевой безопасности – Check Point, Fortinet. Причем они конкуренты не здесь, а там. То есть, теперь мы целимся в конкуренцию за рубежом. Я думаю, что здесь мы всё равно победим в определенных областях в ближайшие три года. И далее мы хотим развиваться за счет качества, функциональности и надежности наших решений, а не за счет комплайнса.

Какие стратегические шаги для укрепления своих рыночных позиций предпринимаете?

Андрей Голов: Мы пока не стремимся расширять свои продуктовые линейки, не занимаемся интернетом вещей или блокчейном, а хотим сделать самое лучшее сетевое решение в России. Наша стратегия - идти не вширь, а вглубь. Задача – сделать самое лучшее решение, которое будет успешно конкурировать с западными. Я не говорю про хай-энд, мы очень хотим попасть в средний сегмент. Для этого мы плотно взаимодействуем с Gartner, к мнению их экспертов очень внимательно прислушиваются зарубежные заказчики. Нас консультируют прежде всего в вопросах обеспечения соответствия наших продуктов признанным общемировым стандартам, ведь нам надо попасть в их шаблоны мышления, в их продуктовые шаблоны.

Реализован проект «Платон», прошел Чемпионат мира, запущена НСПК. Что, на ваш взгляд, будет следующим мегапроектом?

Андрей Голов: Во-первых, продолжается тотальная информатизация. Мы как страна уже научились достаточно быстро автоматизировать типовые процессы – управление финансами, логистику. Только раньше это было на основе иностранных ERP-систем, например, SAP или Oracle. Сейчас потихоньку происходит миграция на российские решения – базы данных переходят на Postgres, например. Что дальше? А дальше начнет подтягиваться оконечное оборудование. В первую очередь, речь пойдет об интернете вещей, об автоматизации самого нижнего слоя. Это породит огромнейший скачок в объемах данных. И те методы, которые мы сейчас применяем для повышения управляемости, к сожалению, перестанут работать. То есть, человек не сумеет всем этим управлять, и на помощь ему придут искусственный интеллект и машинное обучение. Многое будет отдаваться на откуп машине, алгоритмам, вследствие чего возникнет новая большая проблема – как бы эта Матрица нас не поглотила. И вопросы безопасности будут во главе угла. Ведь информация станет информационным оружием, а танки-ракеты закончатся. Со всеми этими трендами надо будет научиться справляться.

Вы прогнозируете, что, грубо говоря, Ростех подключит в интернет вещей все станки, а РЖД - каждое колесо каждого вагона? В этом направлении будут появляться следующие мега-проекты?

Андрей Голов: Да. Жизнь тотально изменится в ближайшие 10 лет. Будет быстро развиваться роботизация. Везде нас будут окружать информационные системы. Как говорит моя жена, скоро вся жизнь превратится в одну кнопку. Это на самом деле серьезная беда для интеллекта человека.

Но самая большая беда – это персональные данные. Раньше это выражение было просто штампом из области комплайнса. А сейчас ты понимаешь, что такое персональные данные, когда наступает время продлить ОСАГО - и тебе каждый продавец страховых услуг начинает звонить, чтобы продать полис. А ты им никогда не давал никаких разрешений на использование своих персональных данных, и никто не знает, откуда эта информация у них оказалась! Это приходит в нашу жизнь, и персональные данные начинают восприниматься совсем по-другому.

И вот, например, мы никогда не работали в В2С, и, честно говоря, очень не хотим этого делать, потому что это другой бизнес, другая дистрибуция, другие продукты, другой тип поддержки. Но мы задумываемся о проекте анонимизации человека в сети.

В качестве онлайн-сервиса?

Андрей Голов: Да, это сервис, переплетенный с инфраструктурой. Ну, например, не хочешь ты пользоваться своей банковской карточкой - у тебя есть одна виртуальная карта на одну покупку. Хочешь куда-то позвонить – тебе предоставляется прокси-сервер. И чтобы знал о тебе только сервис-провайдер, а для всех остальных ты был бы анонимом. Такой сервис мог бы растворить тебя в сети, потому что, если этого не сделать - сеть потихоньку начинает знать о тебе больше, чем ты сам.

Я смотрю, сколько всего оставляют в соцсетях дети. Но они же повзрослеют. Что будет через 20 лет с этим детьми, когда сеть о них расскажет, что они курили, что говорили, куда ходили? Появляется цифровая матрица человека, и это очень-очень опасная тема. Мы считаем, с этим необходимо бороться. Наша профессия будет одной из самых востребованных в деле борьбы с Матрицей.

Это опасно для человека, но, может быть, полезно для государства...

Андрей Голов: Для какого? Для нас может быть полезно, для американцев - вроде как зло. При условии того, что мы полностью окружены американской инфраструктурой - это огромная проблема, от которой надо будет защищаться. Произошла, по сути, цифровая колонизация, а мы этого не заметили. Ты прекрасно пользуешься WhatsApp на телефоне производства Apple через инфраструктуру Microsoft. И ты об этом даже не задумываешься. А что это означает? Это означает, что тебя и все твои данные забрали туда...

Твой цифровой двойник живет там…

Андрей Голов: Первое – они собирают знания о тебе. Второе – они будут анализировать и систематизировать эти знания. Третье – они сначала будут предугадывать твое поведение и манипулировать этими данными. То есть, они будут ненавязчиво заставлять тебя делать то, что будет нужно им. Это целая проблема. И ты опять ничего не заметишь. Это случится обязательно, и самое неприятное, что у нас нет пока единого органа, который бы эти риски оценивал. Взять ту же проблему «синих китов» - детского суицида через соцсети. Мы ее исследовали и поняли, что нет ни одного ведомства, куда можно было бы обратиться, чтобы решить эту проблему. Генпрокуратура занимается своими делами, следователи - своими, ФСБ - своими. А так, чтобы все это кто-то купировал – нет такого. Очень хочется надеяться, что цифровая экономика позволит выстроить взаимодействие между ведомствами. Но на это нужно время.

Давайте поговорим о стратегии. Для начала хочется понять динамику вашей выручки за последние пару лет. Как она поменялась?

Андрей Голов: За последние пять лет выручка выросла почти в три раза. В 2017 году она составила 4,3 млрд рублей, если считать в ценах, которые заплатили за наши продукты клиенты.

И маржинальность, наверное, высокая?

Андрей Голов: За маржинальностью мы внимательно смотрим, она у нас очень хорошая: чистая рентабельность порядка 25%. Финансовая система компании абсолютно прозрачная.

Каков ваш прогноз на 2018 год?

Андрей Голов: Отметку в 5 млрд рублей рассчитываем достичь.

Какая часть этих денег будет заработана в России, какая за границей?

Андрей Голов: За границей у нас, в основном, пока идут пилоты. Там ожидаем по итогам года не более 200 тыс. долларов.

Какие страны или регионы для вас приоритетны?

Андрей Голов: Для российской компании, в принципе, возможно продавать только в трех регионах. Это Латинская Америка (Перу, Чили, Аргентина, Уругвай и Колумбия), Ближний Восток и Юго-Восточная Азия. В Юго-Восточную Азию мы пока не идем, потому что не очень понимаем этот рынок, там все непросто. В Латинской Америке, в Уругвае мы создали совместное предприятие. В локальных продуктах используются наши движки. Партнеры на их основе создали новый интерфейс, новые продукты.

Почему Уругвай?

Андрей Голов: Это нейтральная страна, своеобразная Швейцария в своем регионе. У нее ровные отношения как с Перу, так и с Чили. Надо понимать, что в Латинской Америке есть несколько лагерей. Есть проамериканские страны, есть более нейтральные. Чисто российской компании было бы тяжело что-то продать, особенно заказчикам в В2В и B2G, в т. ч. в силовых органах.

С кем удается пилотировать продукты в Латинской Америке?

Андрей Голов: В основном это силовой сектор. Наши продукты очень хорошо воспринимаются военными.

То есть, это тот же самый сектор, который у нас пользовался этими продуктами пять лет назад?

Андрей Голов: Да, потому что у военных очень хорошо с безопасностью в плане бизнес-процессов. Они четко знают, что можно делать, а что нельзя. Там нет серой зоны. А продукты как раз под это и заточены.

На Ближний Восток идете тоже через СП?

Андрей Голов: Мы развиваем бизнес в Дубае, но туда мы идем как российская компания. Там есть партнер, который был одним из самых крупных локальных партнеров «Лаборатории Касперского». Сейчас идет проработка юридической схемы. В первую очередь, мы определяем, кому будут принадлежать интеллектуальные права. Потому что они бы хотели, чтобы было написано «сделано в ОАЭ», а мы бы хотели, чтобы IP продуктов осталось у нас.

Россиянам стало сложнее работать за рубежом?

Андрей Голов: Безусловно. Вот пример: наш партнер в Дубае получил официальное письмо от государственного регулятора, что настоятельно не рекомендуется работать с российскими компаниями. А сам регулятор ссылается на английское правительство, которое запрещает ОАЭ работать с «Лабораторией Касперского». При этом в письме регулятора ОАЭ речь идет уже обо всех российских компаниях из сферы информационной безопасности.

Наталья Касперская тоже сделала там компанию…

Андрей Голов: Да, но пока это все частные инициативы, мы должны тратить на это свои деньги. У западных стран другой подход. У них начальные связи выстраивает государство, а уже потом приезжают бизнесмены и на вспаханном поле сеют и собирают урожай. А в нашем случае мы должны приехать за свои деньги, вскопать это поле, засеять, потом рассказать нашим регуляторам, что все прошло хорошо, зерно вывезли, посадили. Мы делаем всегда вопреки.

Каков ваш прогноз на ближайшие годы по выручке от иностранных рынков?

Андрей Голов: В нашей стратегии написано, что через пять лет выручка от российских и иностранных клиентов будет делиться в пропорции 50 на 50.

А общий объем выручки будет каким через пять лет?

Андрей Голов: Порядка 150 миллионов долларов.

То есть, по 75 миллионов, грубо говоря?

Андрей Голов: Да.

За счет двух регионов?

Андрей Голов: Возможно, добавится Юго-Восточная Азия. Там мы пробуем выйти по-другому. Сейчас мы в стадии подписания контракта о глобальном партнерстве с одним из локальных вендоров. Но подробнее об этом я расскажу в следующий раз.

Почему я уверен в качестве наших продуктов? Потому что мы часто идем по пути ОЕМ-интеграции и используем запчасти западного производства. Это Intel, это решения, разрабатываемые нашими технологическими партнерами во Франции, в Германии, в Израиле.

Конечно, санкции для нас — это плохо, это тормозит прогресс. Мы не сумеем догнать зарубежных конкурентов в нынешних условиях. Очень большая разница. У них количество разработчиков в разы больше, и они это делают гораздо дольше, чем мы. А продукт – это люди, часы и ничего другого.

А сборка у вас где?

Андрей Голов: Сборка в России.

Это на качество не влияет?

Андрей Голов: Мы стараемся, мы большое внимание уделяем мониторингу, управлению, интеграции. Чем больше ты ставишь устройств, чем шире у тебя инсталляция, - тем лучше у тебя фитбек. Чем лучше фитбек - тем выше качество. Если деньги вкладываешь в сервис, в разработку - продукты становятся всё лучше и лучше. Ведь у нас тестовая база - это 89 регионов России. Мало кто может этим похвастаться. Мало кто себе такое может позволить. Поэтому мы уверены в том, что будем конкурентоспособны за рубежом.

С точки зрения новых продуктов каковы ваши планы?

Андрей Голов: Мы фокусируемся на имеющихся продуктовых группах. Но в них постоянно появляются новые технологии, которые мы стали патентовать. Например, мы сделали самый высокопроизводительный фаейрвол. Он вполне конкурентоспособен по сравнению со средними моделями Check Point, а по себестоимости в разы дешевле. Мы конкурентоспособны в тех нишах, где нужны не мегаресурсы, а мегамозги. Эти мегамозги у нас есть.

Сколько у вас разработчиков?

Андрей Голов: За последние пять лет компания выросла со 170 человек до 500.

Из них сколько инженеров?

Андрей Голов: Из них R&D где-то 350-370 человек. Основная часть работает в Москве и в Питере. Вообще, с кадрами очень большая проблема. Они просто отсутствуют на рынке. Нам сложно, потому что требуются разработчики, имеющие узкоспециализированные знания в области высоконагруженной серверной платформы, ядра операционных систем, а люди в основном пишут Java-игрушки или конструируют системы из готовых блоков.

Как решаете проблему?

Андрей Голов: Сотрудничаем с вузами: с МИФИ, МГУ, - всего у нас более 40 вузов-партнеров. Приглашаем студентов на практику и стажировку, самых успешных оставляем. Среди 500 сотрудников порядка 35 – это студенты, которых мы прокачиваем. Мы сумели наладить процесс передачи знаний. Раньше это была очень большая проблема: наши гуру закрывались как ракушки. Но мы сумели эту ситуацию переломить. Сейчас у нас много талантливых ребят, которые уже сами стали учить младших коллег. Причем с некоторыми мы пошли еще дальше. Мы готовы выплачивать им процент с продажи новых продуктов.

Разработчики получают процент?

Андрей Голов: Да, они патентодержатели. Патент оформляется на компанию, но они авторы. И через механизм ИП они могут получать деньги.

Если говорить о каком-то самом крупном разработчике и держателе патентов, сколько в процентах от его дохода могут составлять эти отчисления? Насколько серьезные деньги?

Андрей Голов: Это в разы больше зарплаты.

Такую модель у кого-то подсмотрели?

Андрей Голов: Это произошло по наитию. Ребята-гении очень тяжело уживаются в коллективах. У них другой стиль мышления. Поэтому случалось, что они уходили. А их таланты достаточно тяжело применимы на рынке, потому что они не пишут, например, игрушки. Они знают очень узкоспециализированные вещи. Поэтому они возвращались обратно, но уже через механизм ИП.

Мы посчитали, и получается, что они получают денег больше, а для компании затраты не изменились.

Сколько человек так работает?

Андрей Голов: Пока их очень мало, меньше пяти.

То есть, супер-гении?

Андрей Голов: Супер-гении. Но помимо них есть просто гении. Мы полностью поменяли подход к работе и теперь у нас просто нет понятия «работа». Мы этим живем, стараемся максимально стереть грань между работой и обычной жизнью.

Личная жизнь у людей остается при таком подходе?

Андрей Голов: Мы и семьи создаем прямо в компании. Если посмотреть на сэйлов, то я вообще не понимаю, когда они работают, а когда отдыхают. То же самое у разработчиков. Они играют по вечерам до часа ночи, а после часа начинают писать код. Когда там работа начинается, когда заканчивается, я не знаю. Для них разработка продуктов - это просто образ жизни.

Сколько стоит компания «Код безопасности»?

Андрей Голов: Минимум 150 миллионов долларов.

В 2017-2018 годах несколько российских ИТ-компаний - IBS, «Аплана» и другие – обдумывали выход на биржу, проведение IPO. Они оценивают стоимость компаний в размере годовой выручки. А ваша оценка значительно превышает выручку. Почему?

Андрей Голов: Да, в разы превышает. Потому что у нас есть капитал, которого нет у интеграторов. У них есть услуги, а нас есть собственность – это продукты, которые установлены у заказчиков.

То есть, это возможность получать регулярные сервисные доходы?

Андрей Голов: Не только сервисные. Это развитие продуктов, это апргрейд версий. Это не услуги. Это как «реальная недвижимость» по всей России. И она не исчезнет, она - базовая инфраструктура. От заказной разработки можно отказаться. А от нас как от базовой инфраструктуры нельзя. Мы можем исчезнуть только вместе с Россией. Поэтому мы и стоим дорого. И это не только наша оценка.

Что должно произойти, чтобы вы вдруг всерьез стали думать об IPO?

Андрей Голов: Ну, IPO для нас, к сожалению, невозможно. Есть закон об ограничениях иностранных инвестиций. Мы же не знаем, кто будет инвестором, российский гражданин или нет.

Это никак не ограничить даже на Московской бирже?

Андрей Голов: Ну а как? Иностранец ведь может купить через посредника. Мы стратегическая компания для страны в соответствии с законодательством, и решение об этом принимает правительственная комиссия. Поэтому IPO практически невозможно.

Получается, инвестиции вы можете привлекать только от российских игроков?

Андрей Голов: Российские инвестиции возможны. Мы это осознали, и мы знаем, что это хороший запас.

Каковы ваши долгосрочные планы, скажем, на ближайшие 10 лет?

Андрей Голов: У нас огромный опыт, огромная тестовая площадка. У нас есть коробочные продукты, которым достаточно много лет, и мы знаем, как их делать. У нас есть конвейер с абсолютно прогнозируемой себестоимостью. Мы можем четко прогнозировать расходы. Нам нужно заниматься исключительно расширением рынка продаж. Есть люди, которые умеют это делать. У нас даже сомнений нет, что мы это сделаем. Вопрос только, в какой временной интервал в связи с нынешней геополитической ситуацией.